вверх
Новгородская республика

Новгородская республика – маленькое окно в Европу

Как известно, Петр I затеял строительство Петербурга с целью «в Европу прорубить окно». Между тем если не окно, то по меньшей мере «форточка» в Европу была распахнута давным-давно — купцами Новгородской республики, единственного субъекта Древнерусского государства, обладавшего автономией власти. Это уникальное для страны того времени политическое явление просуществовало больше 300 лет. Но что это, в сущности, было?

Великий Новгород

В качестве наемника

Точная дата образования Новгорода не известна никому. Официально отсчет лет принято вести с 859 года, однако правды ради стоит заметить, что это только первое летописное упоминание города. Да к тому же косвенное. На самом деле это год кончины Гостомысла — старейшины славянских племен, населявших земли вокруг озера Ильмень. Он звался «новгородцем», из чего понятно, что какой-никакой город в ту пору здесь уже стоял. И этому городу потребовалась защита. Для чего, собственно, в 862 году старейшины и зазвали Рюрика — предводителя наемной варяжской дружины. Что из этого вышло, все мы хорошо знаем: наемник Рюрик стал князем Новгорода, ну, во всяком случае, стал так называться. А спустя 20 лет его преемник — Олег — завоевал Киев и сделал его столицей Древнерусского государства. Чего ему не сиделось в Новгороде? Большим минусом этого города в глазах князя было одно неприятное обстоятельство: новгородцы не собирались забывать, кто и зачем позвал варягов на Русь. И старейшины всячески подчеркивали эту «второсортность» собственного правителя, да еще и прямо указывали тому на его место. Тогда как в Киеве, завоеванном в честном бою, Олег чувствовал себя истинным властителем.

Годы шли, а ничего не менялось: во всех русских городах сидели князья да бояре, управлявшие всеми и вся, тогда как жителям Новгорода князь, как когда-то и его варяжский предшественник, требовался лишь в качестве эдакой охранной грамоты из Киева. Лучше всего об этом сказал русский историк В. О. Ключевский: «Значение князя как наемника новгородцы, верные своей старине, старались поддерживать договорами до конца».

Князя под арест

Что-что, а договариваться новгородцы умели! Недаром их город процветал — успешная торговля сделала его самым богатым во всей Руси. Однако столицей государства оставался Киев, потому за титул киевского князя всегда шла отчаянная война. В 1019 году новгородцы сделали ставку в этой борьбе на Ярослава Мудрого. Благодаря их поддержке тот занял великокняжеский престол. И щедро отблагодарил своих сторонников. Новгород получил независимость от Киева и права вольного города. В частности: «Боярство было провозглашено неподсудным князю. Князь же оставался судьей над прочими категориями свободных граждан».

Отныне князьями Новгорода становились исключительно сыновья великих князей — временщики, ожидающие, когда освободится киевский стол и придет время его занять. Не в их интересах было спорить и ругаться с новгородцами: по сути, это они от них зависели и материально, и политически, а не наоборот. Поэтому местные князья шли на уступки — и чем дальше, тем больше. Однако как среди бояр, так и среди простых горожан нет-нет да и звучали мечтания: а вот бы вовсе избавиться от налогового бремени киевского да и завести собственную армию…

В самом начале XII столетия вышел казус: князь не справился с той ролью, на которую был ангажирован.

Дело было так. Суздальцы подняли цены на хлеб, а заодно и пошлины на товары, перевозимые новгородскими купцами. Обидно? Да не то слово. В ту пору на княжении в Новгороде сидел Всеволод Мстиславич, старший внук Владимира Мономаха. А Ростово-Суздальским княжеством управлял Юрий Долгорукий, шестой сын все того же Мономаха. Между его отпрысками — старшими и младшими — война началась еще при жизни родителя. После же его кончины они и вовсе как с цепи сорвались. Собственно, Юрий Долгорукий был представителем младших братьев, тогда как Всеволод Мстиславич являлся ставленником старшей ветви Мономаховой. И строго говоря, повышение цен на хлеб новгородский князь использовал как предлог для развязывания очередной битвы с дядей. В этот раз Всеволод решил ввязаться в заварушку, чтобы посадить в Ростове своего брата Изяслава. Бедолаге страшно не повезло: многочисленные родственники турнули его сначала из Переславля, а потом и из Турова. Он нашел пристанище в Новгороде. Брат хоть и принял, но сразу дал понять: пристанище временное — королевство маловато, самому разгуляться негде. Тут очень кстати суздальцы задрали цены на хлеб и подняли пошлины. Уговаривать новгородцев не пришлось: дождались момента, когда лед на водоемах крепко встал, и отправились в путь.

26 января 1135 года войска двух княжеств сошлись в окрестностях Переславля на Жданой горе, что лежала на старинном речном пути из Новгорода во Владимир. И грянула битва — жестокая, кровопролитная и для новгородцев совершенно бесполезная, потому как Юрий Долгорукий одержал победу, а его племянник позорно бежал с поля боя.

Битва за Новгород 26 января 1135 год

И прямиком помчался в Новгород, где его встретили как «родного»: взяли под арест да и продержали в плену вместе со всей семьей целых семь недель. За это время князь совсем присмирел и был отпущен на все четыре стороны. Так в Новгороде установилась республика. Князя там, впрочем, тоже держали в качестве воеводы, считай, пугала для недружественных соседей.

Зерна от плевел

О новгородской вольнице сказано немало. В основном в восторженных тонах. Мол, вот она, демократия в чистом виде. Один колокол на всех граждан республики мужского пола. И будь ты боярин, сапожник или пьяница подзаборный, а ударил в него — и, считай, созвал народное вече. И тебе все карты в руки: предлагай новшества, доказывай правоту, требуй справедливости, отстаивай свои права. А люди рассудят. Подлинная обитель свободы, где все равны перед законом, который сам же народ и устанавливает.

Прекрасный образ этот, к большому сожалению, имеет мало общего с действительностью. Да, вече в Новгороде собиралось, но общенародный характер ему не был присущ. И колокол был. Да только, заслышав его призывный звон, далеко не все граждане Новгорода устремлялись на Ярославово дворище или же на площадь близ Софийского собора — традиционные места сбора. Уже по той простой причине, что те вмещали не больше 300-500 человек. А это, согласитесь, далеко не все мужчины города. И ладно бы дело было в тесноте: в тесноте, да не в обиде. У простых ремесленников, торговцев и земледельцев отсутствовала сама необходимость соваться на площадь: зря бы только время потратили, ведь их бы туда попросту… не пустили. Как говорится, все билеты проданы! «300 золотых поясов» — боярская элита, представители 30-40 самых знатных родов — не только плотно оккупировали залы собрания, но и лоббировали все решения вече и заставляли простых горожан голосовать в своих интересах. Попасть в ряды Совета господ и его клики человеку со стороны было просто невозможно: они ревностно охраняли свой статус и благополучие.

Колокола свободы

Круг вопросов, обсуждаемых на общегородском вече, был очень серьезен. Не «всякая кухарка» могла их постичь. Судите сами. «Золотые пояса» призывали князя и освобождали его от «занимаемой должности». Решали, когда развязать войну, а когда ее прекратить. Устанавливали законы, размеры повинностей и податей. Избирали посадника и тысяцкого. Первый определял внешнюю политику Новгорода, следил, как работают прочие должностные лица. А тысяцкий возглавлял ополчение, а еще ведал всеми торговыми делами в городе. Должности эти были, безусловно, почетные, но очень хлопотные. Деятельность и посадника, и тысяцкого у всех на виду: чуть что не так — и турнут на том же вече, как миленьких. На то оно и общегородское собрание. А ведь были еще и локальные сборища: уличные вече, вече концов (районов) и пятин (1/5 от всей территории) Новгорода, вече тех или иных областей республики. Так что вечевой колокол был далеко не один: «глашатаи свободы» висели на каждой улице. И в такой «местечковый» колокол действительно мог ударить любой гражданин Новгорода. Однако, согласитесь, это вовсе не означает, будто в республике царили равенство и братство. Скорее указывает на высокий уровень децентрализации власти, что тоже хорошо.

Конец республики

Новгород все больше ощущал свою мощь и независимость и все меньше нуждался в сильной руке сначала Киева, а потом и Москвы. За 300 лет вольницы новгородцы, мягко говоря, распустились: местной элите вовсе не «улыбалось» плясать под дудку московского князя, все решительнее заявлявшего свои права. И в 1470 году Совет господ, собравшийся безо всякого призывного удара в колокол, решил договориться с великим князем литовским и королем польским Казимиром IV: дескать, переходим под ваш протекторат, но на правах полной автономии. Далеко не все жители республики были с этим согласны. В городе начались волнения. И боярская нужда в «латинянах» еще больше возросла.

В ту пору в Москве сидел Иван III. Он понимал: не приструнить сейчас новгородцев — значит навсегда лишиться земель и позволить возвыситься Казимиру IV. Этого он допустить не мог. К тому же ему до смерти надоела новгородская независимость. Таков был тогда менталитет: лишь монархические порядки казались естественными и законными, а вечевая демократия проходила по разряду «дьявольских прелестей».

В 1471 году Иван III взял Новгород, безжалостно разогнал «литовскую партию» и заставил город присягнуть на верность Москве. С республикой было покончено, а чтобы последние сомнения в этом исчезли, Иван III вырвал язык из главного вечевого колокола. И тот замолчал навсегда…

Владислав Рогов

Оцените статью
[Всего: 1 Средний: 5]
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Оставьте комментарий! Напишите, что думаете по поводу статьи.x