Викинги-христиане сражались с язычниками как настоящие берсерки
Норвегию крестили дважды, причем в обоих случаях дело кончилось тем, что ее крестители погибли в сражениях. Более известна эпопея конунга (короля) Олафа Святого, который почитается в масштабах всей Скандинавии.
Но первым все-таки был его тезка Олаф I Трюггвасон, погибший в битве при Свольдере так, как и подобает настоящему викингу.
Он приходился правнуком первому объединителю Норвегии Хараль-ду I Прекрасноволосому, чье потомство погрязло в междоусобицах, осложненных необходимостью параллельно выяснять отношения еще и с ближайшими соседями — шведами и датчанами.
Содержание
Принц-скиталец
Отец Олафа, конунг Трюггви, не захотел вмешиваться в борьбу между своими кузенами, королем Харальдом II Серая Шкура и его братом Гудредом. На личной встрече он попытался разъяснить Гудреду свою позицию и был предательски убит, а его землю кузены поделили между собой и передумали драться.
Родился Олаф в 963 году, но неясно, до убийства отца или уже после его гибели. Факт, что вдове Астрид Эйриксдоттер пришлось бежать из Норвегии в Швецию с двумя детьми. Второй была сестра Олафа Ингеборг, которую оставили в Швеции и позже выдали замуж за ярла (князя) Ренгвальда Ульфсана.
А бедная вдова с сыном отправилась на Русь, где в дружине князя Владимира служил ее брат Сигурд Эйриксон. Однако корабль был перехвачен эстами (предки эстонцев), которые держали пленников как рабов, пока Сигурд не узнал об их участи и не выкупил.
Олаф поступил на службу к князю Владимиру, участвовал в нескольких походах, но закрутил роман с одной из его жен, которую звали то ли Аллогией, то ли Олавой. В общем, от греха подальше пришлось ему податься в сторону родных мест на Балтику.
В «земле венедов» (вероятно, в Польше) Олаф нашел себе жену Гейру — дочь местного то ли короля, то ли князя Бурислава. Потом он появился рядом с императором Священной Римской империи Оттоном II Рыжим, с подачи которого участвовал в борьбе между Харальдом Синезубым и его сыном Свеном Вилббородым. Эта борьба закончилась в 986 году гибелью Ха-ральда и победой Свена, который, как считается, пытался вернуть Данию от христианства к язычеству.
Но финальный акт разворачивался уже без участия Олафа Трюггвасона, который подался то ли на Русь, то ли в Ирландию. Здесь версии расходятся, но факт, что именно во время этой своей поездки он крестился, после чего со всем энтузиазмом неофита решил обратить в христианство еще и родную Норвегию.
А земляки как раз созрели до того, чтобы принять его в качестве конунга.
Миссионер с мечом
В 970 году в битве с датским конунгом Харальдом Синезубым погиб конунг Норвегии Харальд Серая Шкура. Победитель назначил норвежцам наместником одного из местных ярлов — Хакона Могучего, который с датчанами не очень-то и считался. Но и своих земляков он достал, поскольку увеличил поборы, да еще и требовал высылать ему в наложницы свободнорожденных женщин.
В общем, мятеж против Хакона вспыхнул и без призывов Олафа, который, впрочем, появился в нужный момент, чтобы возглавить движение. Он разгромил сына правителя Эрленда, погибшего в битве. Сам Хакон пытался укрыться у одной из любовниц, но был убит своим рабом Тормодом Карком, рассчитывавшим получить награду от победителя. Надежда была тщетной. Получив голову Хакона, Олаф сразу приказал обезглавить его убийцу. И на состоявшемся в 995 году тинге (съезде ярлов) был провозглашен новым конунгом.
Страна вернула независимость, и был основан город Нидарос (Тронхейм), но главной заслугой Олафа стала христианизация Норвегии. Конунг крестил области Вик, Агдир, Рогаланд, а также Оркнейские острова. Кроме того, по его указанию два епископа отправились нести новую веру в Исландию и Гренландию.
Язычники, конечно, сопротивлялись, но спорить с Олафом было трудно: являясь в очередную усадьбу, он предлагал бонду (зажиточному землевладельцу) поединок. Сможет победить конунга — вопрос снимается, проиграет — вся усадьба, включая хозяина (если, конечно, выживет), принимает христианство. Ни у кого из тех, кто рискнул принять вызов, победить Олафа не получилось.
Первая жена конунга умерла, вторая — ирландка Гида — ему, видимо, надоела. В 996 году во время очередной миссионерской экспедиции он убил не желавшего принимать христианство бонда Железного Скегги и, чтобы утешить родичей, женился на его дочери Гудрун. Но то ли она ему не понравилась, то ли пыталась убить — в общем, наутро брак аннулировали.
Потом конунг решил взять в жены некую Сигрид Гордую — предположительно сестру своей первой супруги. Однако принимать христианство невеста не захотела, и сватовство обернулось скандалом. Олаф ударил Сигрид по лицу, а она пригрозила: «Это может привести к твоей смерти».
Вероятно, именно жажда мести толкнула ее в объятия Свена Вилобородого, мечтавшего вернуть Норвегию под контроль Дании. И почти одновременно к Олафу Трюггвасону бежала сестра Свена принцесса Тюра, бросившая своего мужа князя Бурислава Вендского, «старика и язычника» (предположительно польский король Болеслав I, который, правда, не был ни стариком, ни язычником). Справив свадьбу, конунг с дружиной отправился в Польшу, за «приданым». Поляки имущество Тюры вернули, но берегов Норвегии Олаф уже не увидел…
«Я никогда не обращусь в бегство»
Решив подстеречь зятя на обратном пути, Свен Вилобородый втянул в это предприятие недавно взошедшего на шведский престол Олафа Шётконунга и мечтавшего отомстить сына Хакона Могучего принца Эйрика.
Численность флота союзников, по разным данным, составляла от 70 до 139 боевых кораблей (драккаров). У Олафа было всего 11 кораблей, и, главное, он не подозревал о подготовленной ему ловушке. Правда, вероятно на случай войны с Болеславом, конунг договорился о совместных действиях с йомсвикингами (вольница не отягощенных собственностью и семьями воинов), а точнее с их предводителем Сигвальдом Струт-Харальдссоном. Но тот переметнулся к Свену Вилобородому, которого предупреждал о передвижениях Олафа, а самого Олафа заверял в том, что ни шведы, ни датчане никаких коварных замыслов против него не имеют.
В общем, норвежский конунг плыл в подготовленную, для него ловушку. Но, даже имея все шансы на победу, союзники нервничали. Особо их беспокоили три корабля Олафа — «Журавль», «Змей» и «Великий Змей». Два первых драккара он захватил как трофеи, и они считались самыми крупными судами своего типа, с 30 скамейками для гребцов (на восемь человек каждая). «Великого Змея» по персональному заказу конунга построил мастер Торберг Строгала, и на нем было 34 скамейки. Нос и корму украшали позолоченные змеиные голова и хвост. Экипаж конунг подбирал лично из викингов в возрасте от 20 до 60 лет.
В источниках говорится, что битва произошла у некоего острова Свёльдер, «что лежит недалеко от Славии». Скорее всего, речь шла либо о северогерманской бухте Шлей, либо об острове Рюген, либо о проливе Эресунн, между Зеландией и Швецией. Датой сражения указывается 9 сентября 1000 года.
Когда союзники увидели первые суда норвежской эскадры, они поначалу приняли за флагман «Журавль», потом «Змея», а уж когда перед ними появился «Великий Змей», сильно заколебались насчет нападения. Однако, прикинув добычу, все же решили драться.
Как говорится в саге об Олафе Шётконунге: «Три правителя — Свейн конунг, Олав Шётконунг и Эйрик ярл — заключили между собой соглашение, что каждый из них получит треть Норвегии, если они сразят конунга Олафа, сына Трюггви, и тому из них, кто первый взойдет на «Змея», достанется вся добыча, которую он там захватит, и каждому из них достанутся те корабли, которые он сам очистит от людей». Далее уточняется: «У Эйрика ярла был удивительно большой боевой корабль, на котором он обычно ходил в походы. Нос и корма у него были обиты толстыми железными листами, доходящими до воды».
Пока союзники дискутировали, норвежцы получили возможность проскочить мимо них, но внешне это, конечно, выглядело бы как бегство. И когда конунгу Норвегии это предложили, он гордо ответил: «Я никогда не бежал из битвы. Пусть бог распорядится моей жизнью, но я никогда не обращусь в бегство».
О «Журавле» и двух «Змеях»
Изготовившись к обороне, норвежцы связали носы своих драккаров. В центре стоял «Великий Змей», по бокам от него «Змей» и «Журавль». Самые слабые корабли разместились на оконечностях флангов.
Сам Олаф в обитом золотом шлеме и с позолоченным щитом возвышался на корме флагмана. На носу распоряжался один из его ближайших соратников Ульф Рыжий.
Далее предоставим слово автору сборника саг «Круг Земной» Снорри Стурлуссону: «Когда Олаф конунг
увидел, как стали строиться вражеские корабли и как стали поднимать знамена перед предводителями, он спросил:
— Кто предводитель на кораблях, которые прямо против нас?Ему отвечают, что там конунг Свен Вилобородый с войском датчан.
Конунг говорит:
— Этих трусов мы не боимся. Нет духа у датчан. А кто предводитель за теми знаменами дальше направо?Ему отвечают, что там Олаф конунг с войском шведов. Олаф сын Трюггви говорит:
— Лучше бы шведам оставаться дома и лизать свои языческие жертвенные чаши, чем идти против Змея и подставлять себя под наше оружие. А чьи это большие корабли, что стоят слева от датчан?
— Там, — отвечают ему, — ярл Эйрик, сын Хакона.Тогда Олаф конунг говорит:
— У него есть причина сражаться с нами. С этим войском битва будет жестокой. Они — норвежцы, как и мы».
Однако «Великого Змея» атаковал не «кровник» Олафа Трюгвассона принц Эйрик, а сам датский конунг Свен Вилобородый. Олаф Шведский и Эйрик обрушились, соответственно, на правый и левый фланги.
В центре норвежцы с помощью якорей и крюков подцепили ближайшие корабли противника и смогли захватить их в ходе свирепых абордажных схваток. Конунг Свен едва унес ноги. Однако Эйрик Хаконсон, также в абордажном бою, захватил крайний драккар своих соотечественников, затем перескочил на следующий. Овладев очередным трофеем, он и его дружинники все ближе приближались к «Журавлю» и двум «Змеям».
На дно со славой
Успех ободрил датчан и шведов, которые пока еще воздерживались от абордажей, осыпая противника стрелами и закидывая метательными копьями.
В норвежской дружине лучшим стрелком был Эйнар Брюхотряс, пытавшийся поразить принца Эйрика. Одна из посланных им стрел попала в штурвал, другая в мачту. Увидев «охотника», Эйрик позвал лучшего лучника из своей дружины по имени Финн (возможно, оно указывало на национальность). Правда, подстрелить Брюхотряса он не смог, но посланная им стрела перебила древко его лука. Олаф Трюггвасон отдал Брюхотрясу собственный лук, но тот оценил его как слишком слабый и в дальнейшем предпочел сражаться мечом.
Сам конунг Олаф тоже стрелял из лука, а иногда метал копья, причем из обеих рук сразу. В разгар битвы, услышав жалобы воинов, что оружие затупилось и зазубрилось, он лично раздал запас новых мечей, причем в этот момент все увидели струившуюся из-под его кольчуги кровь. Как настоящий викинг, Олаф не считал нужным показывать, что он ранен. И вообще, в этом неравном сражении христиане проявили себя более отчаянными и отважными воинами, чем мечтавшие умереть с мечом в руке, чтобы попасть в Валгаллу, язычники.
Однако численное превосходство все же стало решающим фактором. Все корабли Олафа Трюггвасона один за другим были захвачены неприятелем, а уцелевшие воины собрались на корме «Великого Змея». Норвежский флагман возвышался над вражескими судами. Штурм этой последней «крепости» возглавил лучший в эскадре союзников драккар принца Эйрика — его нос и корма до поверхности воды были обиты железом, а по высоте он лишь незначительно уступал норвежскому флагману.
И вот абордажный бой закипел на борту «Великого Змея». Сгрудившаяся на корме дружина норвежского конунга таяла, пока на ногах не остались всего двое в почти идентичном вооружении — сам конунг и его оруженосец Кольбёрн.
Рассказ о битве Снорри Стурлуссон завершает следующим пассажем: «И тогда они оба прыгнули в море, один — с одного борта, а другой — с другого. А люди ярла поставили мелкие суда вокруг «Великого Змея» и с них убивали тех, кто прыгал в море. Когда же сам конунг прыгнул в море, они хотели схватить его и доставить Эйрику ярлу. Но Олаф конунг, прыгая, поднял щит над собой и потонул в пучине. А Кольбьёрн, прыгая, опустил щит, чтобы защититься от копий, которые летели с более низких судов, и упал в море так, что щит оказался под ним. Поэтому он не потонул так быстро и был схвачен. Его втащили на лодку и думали, что это конунг. Его доставили ярлу, но, когда ярл увидел, что это — Кольбьёрн, а не Олаф конунг, он подарил Кольбьёрну жизнь».
Трудно сказать, как встретили бы Олафа Трюггвасона в христианской загробной жизни, но в Валгалле ему были бы рады.
© Олег Покровский